Ug niadtong panahona si Michael motindog, ang dakung principe nga nagatindog alang sa mga anak sa imong katawohan; ug moabut ang usa ka panahon sa kasamok, nga ang ingon wala pa gayud mahatabo sukad nga may usa ka nasud bisan hangtud nianang mao nga panahon: ug niadtong panahona pagaluwason ang imong katawohan, ang tanan nga hingkaplagan nga nanghisulat sa basahon. Ug ang daghan kanila nga nangatulog sa abug sa yuta mahigmata, ang uban ngadto sa walay-katapusang pagtamay. Ug sila nga mga manggialamon modan-ag ingon sa kahayag sa hawan sa kalangitan; ug sila nga makakabig sa daghanan ngadto sa pagkamatarung, mangahimong sama sa mga bitoon sa mga katuigan nga walay katapusan. Apan ikaw, Oh Daniel, himoang tinago ang mga pulong, ug takpi ang basahon, bisan pa hangtud sa panahon sa katapusan: daghan ang modalagan ngadto-nganhi, ug ang kahibalo mouswag. Unya ako, si Daniel, mitan-aw, ug, ania karon, may mitindog nga laing duruha, ang usa niining daplina sa suba, ug ang usa niadtong daplina sa suba. Ug ang usa miingon sa tawo nga nasul-oban sa lino, nga didto sa ibabaw sa katubigan sa suba: Unsa ang kadugayon hangtud sa katapusan niining mga katingalahan? Ug nadungog ko ang tawo nga nasul-oban sa lino, nga didto sa ibabaw sa katubigan sa suba, sa diha nga gibayaw niya ang iyang kamot nga too ug ang iyang kamot nga wala paingon sa langit, ug nanumpa tungod kaniya nga nagapuyo sa walay katapusan, nga kini mahitabo sa usa ka panahon, sa mga panahon, ug tunga ba hinoon sa panahon; sa diha nga natibawas niya ang pagbungkag sa kagahum sa balaan nga katawohan, kining tanan nga mga butang mamahingpit. Ug ako nakadungog, apan ako wala makasabut: unya ako miingon: Oh Ginoo ko, unsa ba ang katapusan niining mga butanga? Ug siya miingon: Padayon sa imong panaw, Daniel, kay ang mga pulong himoong tinago ug tinakpan hangtud sa panahon sa katapusan. Daghan ang magahinlo sa ilang kaugalingon, ug magapaputi sa ilang kaugalingon, ug mangaulay; apan ang dautan magabuhat sa hilabihang kangil-ad; ug walay bisan kinsa sa mga dautan nga makasabut; apan ang manggialamon makasabut. Ug gikan sa panahon nga ang dayon nga halad-nga-sinunog pagakuhaon, ug ang dulumtanan nga nakahimong kamingawan mapahaluna, may usa ka libo duruha ka gatus ug kasiyaman ka adlaw. Bulahan siya nga nagahulat, ug moanhi sa usa ka libo totolo ka gatus ug katloan ug lima ka adlaw. | И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде--как звезды, вовеки, навсегда. А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение`. Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят двое других, один на этом берегу реки, другой на том берегу реки. И [один] сказал мужу в льняной одежде, который стоял над водами реки: `когда будет конец этих чудных происшествий?` И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится. Я слышал это, но не понял, и потому сказал: `господин мой! что же после этого будет?` И отвечал он: `иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут [в искушении]; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют. Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней. А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней`. |
